«Слабость, все тело трясло, жгло глаза»: ликвидатор аварии в Чернобыле в дневнике раскрыл правду о работе в радиационном пекле

Портрет Д. Печко из книги "Чернобыль. Труд и подвиг". Он вернулся к семье и обычной жизни после опасной командировки.

Фото: Владимир ВЕЛЕНГУРИН

В краеведческом музее города Минусинска, что в Красноярском крае хранится дневник ликвидатора последствий аварии на Чернобыльской АЭС Дмитрия Печко. Он вел его в перерывах между работой, в обычной школьной тетради «в клеточку». Корреспонденту «Комсомолки» довелось держать ее в руках и читать свидетельства от первого лица о том, как все было на самом деле. Приведем лишь некоторые из них.

Нехитрые зарисовки сибиряка – о том, чем питались «работяги», как защищались от радиации, праздновали годовщину Октября и трудились сутки напролет. Их автор с 10 октября по 28 ноября 1986 года работал оператором бетононасоса, бесперебойно подающего бетон для строящегося «саркофага» — изоляционного железобетонного сооружения над пострадавшим четвертым энергоблоком АЭС.

38-летнему Дмитрию, командированному в самое пекло, хотелось поскорее вернуться к семье и обычной жизни: «Приснились жена, дети, и я будто вернулся домой...». Его мечта сбылась. Но только после того, как он набрал допустимую норму радиации.

Дорога в пекло

Командировочные добирались до места работы долго, кто на чем:

- Утром прибыли в Киев, всю ночь ехали кто как мог, мест в вагонах поезда не было. Купил пирожков и 3 бутылки ряженки, немного перекусил. Сели на электричку почти сразу, даже не смог открытку отправить своим. К обеду были на ст. «Тетерев». Есть нам не дали, зато работать заставили. Заматывали на платформах «Кразы» брезентом (которые были в Чернобыле). Машины все грязные, очень нам поначалу было страшно к ним подходить. Как чудища какие-то зараженные... К пяти часам подошли автобусы... Через два часа прибыли в часть, где предстоит служить.

Зона отчуждения: первое впечатление

2 октября Дмитрий впервые попал в Чернобыль:

- Въехали в город, о котором говорит весь мир. Современный красивый городок... Постройки красивые, пятиэтажки из белого кирпича. Чувствуется, что недавно здесь было тепло и уютно. А сейчас пустые окна, даже кошки поганой не видать. По дорогам знаки: «Обочина заражена». Много предприятий очищено и работает круглые сутки.

Тысячи людей со всего Советского Союза съехались на Чернобыльскую АЭС, чтобы ликвидировать последствия аварии. Многих из них уже нет в живых.

Фото: Владимир ВЕЛЕНГУРИН

В этот же день он и другие ликвидаторы увидели населенный пункт Иванков, и тоже остались под сильным впечатлением:

- После завтрака (уплетали кашу и чай с маслом) сели в автобус и поехали. Кругом поселки и люди живут, как ни в чем не бывало, только милиции на каждом перекрестке... Места очень красивые, все зелено и чисто. Но вот подъехали к КПП, остановил милиционер в маске, проверил пропуска и отпустил. Оказывается, въехали в зону. Стало как-то не по себе, уж очень резко все это началось: по одну сторону дороги сено и свеклу убирают, а дальше все бурьяном заросло. Дома стоят одинокие: во дворах все осталось, окна открыты, шторками занавешены, цветы на подоконниках посохли. Яблоки висят такие, что слюнки потекли. Вспомнилось село Шушенское, мемориал Ленина: точно так же – все растет, и нет никого.

Люди в спешке покинули обжитые места, и оставленные ими запыленные вещи - жуткие напоминания о случившемся.

Фото: Олег РУКАВИЦЫН

На Чернобыльскую АЭС!

3 октября новых работников повезли на станцию. Вот как это происходило в условиях радиационного заражения:

– После завтрака – развод и под оркестр маршем по автобусам. Дорога поливается какой-то серой дрянью. Машин на дорогах очень много, со всех краев едут и едут, все население – одни солдаты. Приехали в Чернобыль, получили спецовку, х/б простое, два ящика минеральной воды и респираторы. На границе городка вышли из «чистых» автобусов, прошли пешком через карантинную зону и сели в специальные автобусы, изнутри обшитые свинцовыми листами. Весит такой транспорт 14 тонн. До станции оставалось 16 километров. Проехали полосу сгоревшего леса: когда шла радиация на Припять, весь лес полосой пожелтел. Станция показалась неожиданно из-за сосен, сначала красно-белая труба, которую мы привыкли видеть по телевизору. А потом и вся громадина: белая и когда-то очень красивая.

Вид на территорию Чернобыльской АЭС.

Фото: Владимир ВЕЛЕНГУРИН

«Бункер» со свинцовыми листами

Возле АЭС царил хаос, в котором работали тысячи людей, спешно устранявшие страшные последствия аварии:

- На территории – страшный бардак, горы мусора и металла, искореженные машины, тракторы, брошенные гаражи и постройки. Автобус, петляя между ними, подкатил к двухэтажному зданию. Мы сразу из автобуса – в дом. Раньше в нем было управление со своими кабинетами. А теперь его до окон залили бетоном и превратили в «бункер». Все стены и окна обиты свинцовыми листами, свет только электрический. Народу в каждом кабинете – битком. Здесь и штаб, и пульт управления, и сушилки, и раздевалки...

Смена – шесть часов

Защитная экипировка рабочих от радиации, по меркам нашего времени, вызывает вопросы и критику:

– Переоделись в робу, респираторы и полиэтиленовые сапоги. Чучелы да и только! Оказалось, назначили нас в I район. Это самый близкий из II районов, который выполняет самую большую работу по заливке бетона в «гробницу-саркофаг». Сразу началась наша первая смена. Я в этот день на работу не попал, был в резерве и сидел в бункере. Смена длится шесть часов. Потом сели опять в этот «броневик» и доехали до «чистых» автобусов, перешли полосу, сели в них. В Чернобыле заехали в столовую (бывший детский сад). Кормят по талонам бесплатно и очень вкусно. Повара гражданские, вербованные. Наверное, за деньгами едут сюда...

Рабочие будни

Каждый день возле реактора проходил с риском для здоровья и жизни. Невозможно было предугадать, какую дозу радиации «схватишь», выйдя из укрытия:

- Подъем в 5:30, завтрак и дорога на станцию (едем туда полтора часа – более 60 километров). Просидели в бункере до обеда, потом вызвали к реактору – обеспечивать безостановочную работу бетононасоса. Это такая техника импортная, которая подает бетон по трубам на 40-50 метров вверх и заливает реактор. Подходит бетоновоз-«миксер», выливает бетон в бункер, и этот «крокодил» его глотает и плюет черт знает куда. 2-3 минуты – и «Камаз» пустой, подходит следующий. «Пробил» 20 минут – получил 0,21 р (рентген). Больше там находиться нельзя. Идет следующий солдат. А я бегом 200-метровку до бункера.

Мертвый город Припять.

Фото: Владимир ВЕЛЕНГУРИН

«Жгло глаза, как после сварки»

Дмитрий записывал не только то, что ему приходилось делать возле реактора, но и честно рассказывал об изменениях самочувствия после этого:

- К реактору ходил с 10 до 11 часов, работал на насосе. Потом пошли в баню, сполоснулись под душем, сменили чепчики, рубашки, кальсоны, носки. Все наши по три часа сбивали щиты для настилов. На станции надувают аэростат – что-то будут поднимать. Погода ночью была скверная, туман давил. У меня жгло глаза, как после сварки. Какая-то голова «непонятная» и першит в груди. Наверное, с туманом эта зараза поднялась: 0,47.

Какая «доза» допустимая?

Запись от 19 октября – подтверждение того, что в 1986 году еще не было четкого понимания, какая доза радиации допустимая, и как оплачивается работа ликвидаторов.

- В клубе была беседа с главным «дозиком» и «начфином». Сказали, что до 25 рентген никакого вреда не приносит. Объяснили, как и за что нам платят. Ни черта не понял.

Питание стало хуже

Если после приезда ликвидаторов кормили вкусно и разнообразно, то уже в ноябре фрукты и овощи исчезли из рациона:

- Работаем в первую смену, обедаем в интернате (ели борщ гречневый, гуляш, чай). По талонам кормить перестали, перевели на котловое питание. Кормят сходно, но уже «не то». Свежие фрукты и овощи теперь видим только во дворах города и поселков…

Работали в будни и праздники

Даже 7 ноября, значимый для всех советских людей праздник, был почти обычным рабочим днем:

- 69-я годовщина Октября. После завтрака – развод и на работу. Командир части, подполковник Сиванов, с нами поздоровался. И поздравил с праздником. Мы прокричали три раза: «Ура!» Потом сели в автобусы и поехали на работу. В бункере целый день орало радио. Передавали парад и концерты. Обедали в Чернобыле: ели борщ, кашу гречневую с мясом, кофе с черной икрой и маслом, яблоки. Вечером смотрел кино в клубе «Спартак».

Когда сроки поджимают…

Командированные со всего Советского Союза специалисты, как и Печко, пребывали в неизвестности, когда их «вахта» завершится:

- Ну вот и кончаются праздничные деньки. Октябрь, который мы так ждали, нам ничего хорошего не принес. Пошел третий месяц службы, и никаких намеков на дембель. Работа идет полным ходом, сроки поджимают. Монтажники закрывают крышу... От этих ребят, которые каждый день горят быстрей свечек, зависит основная работа... Я работал в самом углу здания, расчищали завал. За 15 минут работы «схватил» 1,38 р. К вечеру разболелась голова и навалилась слабость, все тело тряслось, жгло глаза.

«Добавили норму до 25 рентген»

Были и неприглядные моменты в ликвидации аварии, которыми Дмитрий тоже откровенно делился с дневником 17 ноября:

- Долго не писал, нет совсем настроения: все дела идут против нас. Приехала комиссия из Москвы, министр и генерал. Наша станция к сдаче не готова, и нам добавили норму до 25 рентген. Ребята уже пошли за 20 рентген. Я пока «скачу» в хвосте. Работы много, стенку поставили, теперь заливаем бетон в фундамент. Работали сегодня в самом пекле – делали опалубку. За 20 минут «поймали» 63 р. Всюду страшный бардак: что не годное, все заваливают в землю бульдозерами. Ходят слухи, что до декабря разгонят всю нашу часть...

«Кошкин дом» и радиация

За работами на реакторе можно было наблюдать, в том числе, удаленно:

- ... вот и наш спаситель-«бункер» – здание в девять этажей, но без окон. Стены метровой толщины, двери железные – один не закроешь, и на винты закрываются герметично. На первом этаже находится аппаратная и пульт управления строительством: стоит много телевизоров, по ним смотрят, что творится на реакторе, видно очень хорошо.

Были рабочие задания, за выполнение которых добровольцев сразу отправляли домой. Не все вызывались их выполнять, и за это их никто не осуждал:

- К концу смены ставили фундамент для труб, будут опоясывать «саркофаг» трубами для воды. На крышу «Кошкина дома» поставили мост с датчиками и приборами, работу эту выполняли добровольцы. Наши ребята тоже полезли. После выполнения задания сразу выдаются обходные листы и увольнение. На днях они уедут домой. Я хотел тоже пойти, но воздержался. И правильно сделал...

Колесо обозрения - один из символов города-призрака Припяти.

Фото: Олег РУКАВИЦЫН

Бывало, работали даже без респираторов

Нередко ликвидаторы по разным причинам пренебрегали мерами безопасности:

- На реакторе работы идут полным ходом. И когда же этот монтаж кончится: все кладут и кладут на крышу саркофага конструкции! Мы работали внизу, заливали бетоном площадку возле реактора. За полтора часа работы «приняли» 12 «Камазов» бетона и «схватили» по 1,15 рентген. Фон очень сильный. После нас сразу «срезали» время работы до 40 минут. Устали чертовски, дышать нечем: респиратор-«лепесток» промок, и воздух не пропускает, пришлось работать так.

«Домой хочется больше жизни…»

Запись от 19 ноября можно назвать криком души человека, надолго разлученного с семьей:

- Сегодня уже один месяц и двадцать дней, как я в этом пекле. Домой хочется больше жизни, а конца не видать. Еще могут отправить дослуживать. Здоровье вроде ничего, немного простыл. Климат очень сырой, и солнца совсем не видим, как в бочке какой сидим.

«Ожидаю лучших времен…»

22 ноября Печко сообщили о скором окончании командировки:

- Сегодня необычный день. Нас пятерых вывели из 30-километровой зоны. Теперь на реактор нас не допустят. Все набрали свои допустимые нормы, и стало опасно оставлять там людей. На работу ходили вшестером. Таскали трубы в самое пекло: сначала по галерее, а потом в машинном зале их укладывали. Рядом за уцелевшей стенкой – реактор, но фон небольшой. За час «схватили» 0,15 р. Станция громадная, рабочие ходят в белых костюмах. Не по себе становится...

Дописал домой письмо, сообщил своим радость и чтоб больше не писали: может, скоро домой. Настроение приподнятое, ожидаю лучших времен...

КСТАТИ После чернобыльской аварии в России установили такие допустимые пределы радиационного фона:

* 15–19 мР/ч (миллирентген в час) – безопасно; * 20–60 мР/ч – относительно безопасно; * 61–120 мР/ч – зона повышенного внимания; * 121 мР/ч и более – опасная зона.